... Такие существа, если прикасаются к человеческой жизни,
не могут больше возвратиться... Они обречены...
Когда-то, когда люди не знали, что такое автомобили и поезда, в далекой стране Белых Облаков произошел случай, ставший самой знаменитой легендой долины Слепого Моря: легендой о Хрустальной Птице.
Это было время, когда берега Синей реки жили в ожидании войны. Тяжелые предчувствия висели над притихшей землей, словно туман. Люди боялись, страх господствовал над ними, рождая глухую злобу и недовольство. С каждым месяцем улыбок становилось все меньше, все больше людей можно было встретить на дорогах в Тихие горы: и женщин, босых, с тревожными глазами и со спрятанными под темные платки волосами, и угловатых подростков с узлами и корзинами, на почти прозрачных плечах, с удивительной для своего возраста покорностью следующих за своими матерями. Были и старики, дремавшие в груженых телегах и почти не замечавшие дороги, и молодые девушки, оставившие на берегу своих братьев и любимых, смахивающие теперь слезы с ресниц и прячущие свою боль за судорожно прижатыми к груди ладонями. Люди уходили из своего тихого уюта в каменистые горные ущелья, в большие города, бежали в страну Холодных Стрел - уходили без надежды на возвращение. Никто не сомневался, что война будет. Свинцовой тяжестью висела она над каждым.
И именно в это время произошла эта удивительная история.
В деревне у Белого моста остались практически одни мужчины - мрачные, молчаливые, полные глухой тяжести, за которой теснился страх, боль от прощания с близкими, тревога. Поэтому слухи о таинственном звоне и огоньках на мосту они отвечали лишь насмешками и вспышками раздражения. Отец юного часового, дежурившего на мосту, обещал разобраться со своим "непутевым выдумщиком" и согласился отдежурить с ним одну ночь - дабы покончить со слухами и смешками.
Когда солнце ушло за горизонт, вишневые тени заката стали совсем черными, заполнили собой все вокруг. На мосту зажглись сигнальные фонарики, и на долину спустилась ласковая тишина. Было очень темно, над землей мерцали сотни крупных звезд - таких крупных, что, казалось, небо спустилось до самых верхушек деревьев и теперь мирно спит. Часовые - отец и сын - подчиняясь всеобщему покою, тоже не говорили ни слова.
Вдруг в эту мертвую тишину дохнул еле слышный мелодичный звон, и тучка маленьких светящихся пылинок спустилась на середину моста. Отец, схватив ружье, твердым шепотом приказал сыну следовать за ним.
Подойдя поближе, они увидели невероятное: на белых камнях моста, раскинув крылья, сидела большая птица с хрустальными прозрачными перьями. Люди разочарованно переглянулись, старший даже раздраженно замахнулся, чтобы отогнать глупую тварь, но… Птица подняла на них глаза. И все завертелось, перед глазами поплыли картины лучших моментов жизни: первая большая привязанность, путешествие вниз по реке, детские вылазки в горный монастырь Большого Безмолвия (о котором ходили самые фантастические рассказы), самые говорящие в мире улыбки братьев-монахов, немых по обету; дни Матери и сладкие запахи свеч и пирогов… Все смешалось от этого огромного взгляда прозрачных глаз, синих как небо. Ненависть, страх, обиды расцепили свои колючие пальцы и отступили, погрузившись в темную воду реки; на сердце стало легко и тихо. Это была удивительная легкость; чем больше люди смотрели в эти глаза, полные молчаливого сочувствия и трогательной беспомощности, тем меньше им хотелось мстить, ненавидеть и убивать. Хрустальные перышки, подрагивая, серебристо звенели, большие крылья распластались по мосту, перекрывая дорогу во враждебный лагерь. Клюв, прямой и короткий, был направлен к звездам, глаза широко раскрыты. Птица молчала, но ее отчаянный взгляд, ее безрассудная попытка остановить эту лавину ненависти говорили лучше, чем все самые красивые и возвышенные слова.
Отец поднял свое ружье и, не говоря ни слова, бросил через перила. Тишина ответила тихим всплеском черной воды. Сын, не колеблясь, сделал то же и пошел на берег, не оглядываясь.
Утром пришедшие из деревни люди увидели птицу сами. Каждый, кто раздраженно кидался к ней, чтобы отогнать или убить, возвращался без оружия, молчаливый и мрачно-растерянный. А птица все лежала, сливаясь с белыми камнями; только изредка она закрывала глаза или махала уставшими крыльями. Когда к ней подошел большой отряд с другой стороны реки, она вся зазвенела и тихо закричала, словно маленький ребенок, не видящий рядом матери. Отряд, громыхая бросаемым оружием, развернулся и скрылся на своем берегу.
Так прошла неделя. К середине следующей на обеих сторонах реки исчезли костры и часовые, потом - тяжелые литые решетки заграждений. Птица уже почти не шевелилась, не принимала никакой пищи, только по ночам спускалась к реке и пила холодную прозрачную воду. Парнишка, который первым ее увидел, почти не уходил с берега - смотрел на воду, на птицу, потом просто закрывал глаза руками. Пришедшему как-то отцу он глухо объяснил:
- Совсем люди опустились. Простая тварь умнее и благороднее, чем все мы, вместе взятые. Посмотри не нее и на себя, отец, и ты, наверное, сам все поймешь.
И отец молча отошел от него.
Однажды вечером птица закрыла глаза навсегда. Ветер звенел ее перышками, а над ее неподвижным тельцем сцепились две загорелые человеческие руки. "Войны не будет!". Берега ликовали. А суровые воины, заключавшие мир, даже не пытались скрыть слезы. О чем они плакали? История хранит молчание.
Конец 1997 года.
