Если видеть небо серым
И не вспоминать,
Что небо, небо было голубым...
"Агата Кристи"
Шум толпы, накатывающийся, словно зловонные волны искусственных мертвых морей, толкотня и спешка, испарения сотен человеческих тел и выхлопные газы десятков автобусов, а надо всем этим - беспощадный крематор, за несколько дней превращающий яркую весеннюю зелень в отвратительную ржавчину, - июньское солнце, единоличный владыка степи.
Едва шагнув с подножки автобуса, она оказалась в центре суетливого мира вокзала большого южного города. Затиснутая загорелыми потными телами со всех сторон, Алина потеряла возможность как-либо влиять на скорость и направление своего движения. Оставалось лишь надеяться, что течение, подхватившее ее, вынесет-таки в нужном направлении. Время от времени ощущалось под ногами неприятное чавканье полусгнивших фруктов или овощей. Справа от девушки шла сгорбленная старушка в
пестром платке на жиденьких волосах. Судя по тому, как ловко она пробиралась в толпе со своим берестяным коробом за плечами, местная. С другой стороны - группа смуглых подростков в затертых джинсовых шортах - бабкины внучки на каникулах. Прямо же
перед Алиной маячила широкая спина дородной бабы в цветастом платье. Эта рано постаревшая и располневшая женщина тащила за руку истошно орущего и отчаянно упирающегося мальчонку лет пяти или шести. Местные жители к этой сутолоке давно привыкли, все они чувствовали себя в родной стихии и даже успевали по ходу о чем-то переговариваться, отчего шум стоял невообразимый.
Вокзал остался позади, сменившись рынком, отчего толпа хотя и не стала менее плотной, но дала больше свободы перемещения, чем и поспешила воспользоваться Алина, чтобы выбраться и броситься на поиски своих.
Вот они и на центральной площади: асфальт сквозь тонкие подошвы босоножек обжигает ноги, чахлые деревца не дают тени. Благо, старенький оранжевый автобус студентам долго ждать не пришлось.
Усевшись на заднем сидении и крепко вцепившись в него, чтобы не слететь на одном из многочисленных ухабов, девушка скоро перестала обращать внимание на жару и пыль, погрузившись в собственные невеселые мысли о предстоящем месяце практики вдали
от цивилизации. Впрочем, винить некого - она знала, какую специальность выбирает.
Не прошло и получаса, когда невдалеке показался палаточный лагерь археологической экспедиции. Едва автобус остановился, как три десятка студентов едва ли не кубарем вывалились из этого оранжевого огненного ада. Еще четверть часа на распределение
мест в предусмотрительно сооруженном для гостей одноэтажном деревянном бараке и можно распаковывать рюкзак. Жаль, душ тут не предусмотрен... Это было последней мыслью засыпающей от усталости Алины, в одежде растянувшейся на твердой койке.
Они молчали. Что еще можно было добавить ко всему сказанному? Казалось, что неумолимое тиканье золотых часов на столике заглушает даже грохот отправляющихся составов. Еще ровно полчаса, ровно 1800 монотонных "тик-так", еще ровно 1800 ударов
сердца... А вот уже меньше...
О, как ей хотелось схватить эту дорогую безделушку, с размаху швырнуть о стену, разбить, растоптать, остановить любой ценой!.. Вот только Время все равно не остановишь, разбей она хоть все часы на свете...
Маша подняла глаза и встретила ласковый и грустный взгляд Андрея. Нужно было что-то сказать напоследок, хоть что-то...
-Машенька...
Испуганно вспархивают светлые ресницы, на тонких бледных губах на мгновение появляется улыбка и тотчас же мучительная гримаса сводит бледное личико светловолосой девушки-подростка, а слезы неудержимым потоком льются и льются из голубых глаз, сколько бы не целовал их Андрей, сколько бы не обнимал ее, каких бы слов не шептал...
Холодный ветер, первый вестник наступающей осени, растрепал ее волосы и с остервенением рвал шаль с худеньких плеч, теребил подол длинного голубого платья. Она уже не слышала, что кричал из вагона Андрей, лишь во все глаза смотрела на него,
стараясь запомнить навсегда темные волосы, смуглое лицо, зеленые глаза и стройную фигуру молодого человека, которому так к лицу офицерская форма - одежда обреченного на смерть на алтаре кровавого бога войны.
-Дождись меня, Машенька! Любимая моя, славная, не плачь... Я выполню государеву волю, Родину не посрамлю! Ради тебя героем вернусь, ты только дождись... Дождись меня, Машенька...
Все быстрее и быстрее несутся навстречу две серебренные стрелы рельс. Все дальше и дальше уносит от нее Андрея военный эшелон...
Оранжевый диск солнца клонился к западу и его лучи уже не обжигали, как днем. Степь ждала вечерней прохлады. Все живое пробуждалось от дневного сна, выползало из нор и из-под густого травяного навеса, где спасалось днем от испепеляющего взгляда огненного властелина. А веселая студенческая братия, закончив камеральную обработку материала, также выползла из общежития и отправилась в ближайшую деревушку за пивом и "огненной водой", чтобы достойно отпраздновать первый день практики.
Алина не присоединилась к их шумной компании. Она была не в лучшем настроении после целого дня копания в песке на солнцепеке, результатом которого стало несколько глиняных черепков и закопченных кирпичей. А при этом еще и пришлось выслушивать лекцию Валерии Владимировны, которая славилась своей способностью отбить интерес к археологии даже у ярых фанатиков этой странной религии, впрочем, девушка себя никогда к ним и не относила.
Прихватив спальник, Алина незаметно выскользнула из общежития и уже через десять минут была достаточно далеко, чтобы не видеть и не слышать возбужденных криков юных археологов, впервые вырвавшихся на свободу из-под присмотра пап и мам. Впереди
показались невысокие деревья и кусты, выдающие близость реки.
На берегу девушка быстро разбила свой маленький лагерь: собрала побольше дров, развела костер и расстелила спальник на песке, подальше от воды и поближе к огню, спасавшему от нашествия полчищ крохотных вампиров, почуявших сытный ужин.
Постепенно комары, напуганные дымом, валившим от сырых веток, и разочарованные в своих надеждах на легкую добычу, оставили ее в покое; Алина забралась в спальник, предварительно подбросив в костер еще сырых дров, чтобы надоедливые гости не
вздумали вернуться.
Одна за другой вспыхивали звезды на небе, а на земле зажигались звездочки светлячков. А сон будто потерялся между этими звездами и никак не шел к одинокой девушке на берегу. Вместо него сознание медленно заволакивалось дымкой из бессвязных мыслей, фантазий и воспоминаний, как будто своих, но и чужих одновременно, о местах, где она никогда не была, и людях, которых никогда не видела... Она медленно погружалась в пучину сна.
Уже третий день Андрей метался в бреду в полевом лазарете. Жар не спадал, пот градом катился по лицу, насквозь пропитав окровавленную повязку на лбу. Тонкие, исполненный потомственного благородства черты лица до неузнаваемости обезобразили страдание и лихорадка.
Над койкой молодого офицера склонилась сестра милосердия. Быстрыми, но осторожными движениями она сменила повязку, промыв рану. Боль на несколько мгновений вырвала его из небытия, вернув глазам осмысленное выражение. Молодой человек попытался приподняться.
-Нет-нет! Вам нельзя! - сестра бросилась укладывать обратно слишком резвого пациента.
Андрей покорился ее тонким, но огрубевшим от постоянной работы в госпитале, рукам. Столь же послушно он выпил несколько глотков воды из поднесенного девушкой стакана. Но на этом его силы иссякли и он безвольно упал на подушку.
Сестра заставила себя отойти от его кровати, ведь заботы ждали и другие пациенты. Но молодой офицер не выходил из ее мыслей. Вчера ему сделали вторую операцию, но, наверное, слишком поздно, - судя по всему, началось заражение крови. Чем же
этот парнишка, почти мальчик, безусловно из очень богатой и знатной семьи, заслужил такую смерть?
Андрей не слышал стонов раненных, не чувствовал зловония госпиталя, не обращал внимания на далекую перебранку артиллерии и уже ни о чем не думал. Он держал за руку Машеньку и не было больше войны - только бескрайнее море трав, плещущееся зелеными
волнами у ног. И такое же бескрайнее небо над головой. Ярко-голубое небо России.
-Как обычно, самую грязную работу оставили студентам! - улыбнулся Влад, появившись на поверхности с очередной находкой.
Раскраске его лица мог бы позавидовать индеец на тропе войны - пыль оседала и на влажной от пота коже превращалась в грязь, которую Влад размазал сам не замечая этого, постоянно вытирая лицо, а лопата (главное орудие археолога) в его руках
выглядела ничуть не менее грозно, чем томагавк.
Алина, глядя на своего покрытого пылью напарника по раскопкам, расхохоталась:
-По-моему, мы заслужили перерыв. Пошли, искупаемся.
К полудню вода в реке успела прогреться, но все же освежала и очищала до черноты загорелую кожу. Наплававшись и наплескавшись, они устало упали на песок под ближайшим деревом в тени - на сегодня солнца было достаточно.
-Алинка, эй, Алинка!
Девушка лениво открыла глаза:
-Чего тебе надобно, старче?
-Возвращаться пора.
-Зачем? - широко распахнув ресницы, она бросила на Влада невиннейший взгляд голубых глаз.
-Работать нужно.
-Тебе нужно - ты и работай, а я спать хочу, - Алина демонстративно отвернулась, а Владу не оставалось ничего другого, кроме
как отправиться купаться. Не возвращаться же одному, в самом деле?..
Маша бежала не разбирая дороги, поминутно наступала на подол длинного платья, который забывала приподнять, падала, в кровь сбивала колени и локти, но вновь и вновь поднималась и бежала дальше. Жаркий степной ветер сушил слезы на ее щеках, но не
мог остановить. А девушка неслась вперед, обгоняя его. Она бежала так, будто ноги могли унести ее прочь от горя, будто можно было догнать Время и заставить его повернуть вспять. Когда-то она хотела Его только лишь остановить...
Давно не представляя, где она, далеко в степи, абсолютно без сил Маша рухнула в высокие травы, принявшие ее и сомкнувшиеся над ней зелеными волнами. Она больше не плакала - слез не осталось... Тяжело дыша, девушка лежала на спине, раскинув руки и
глядя в небо; серое, неприветливое небо... И ей почему-то вспомнилось, что когда-то очень давно, наверное, в ее прошлой жизни, оно было голубым. В тот день, когда они едва ли не до утра гуляли здесь с Андреем; той ночью он подарил ей корону из самых настоящих звезд...
Стемнело. Маша поднялась и огляделась; наклонившись, подхватила с земли светлячка, потом еще одного и еще. Россыпью изумрудов засверкали они на ладони. "Почти такие же яркие, как глаза Андрея, - отстранено подумала она - но его глаза больше не откроются; у светлячков не осталось конкурентов". Она вынула из прически оставшиеся шпильки, медленно уложила крохотные фонарики на свои растрепанные волосы и звездная корона вновь засияла у нее на челе.
Река тихо шептала, монотонно рассказывая старую сказку. Девушка приблизилась и нерешительно застыла на берегу, прямо у начала серебряного мостика через темные воды. На краткий миг засомневалась, но луна продолжала манить, и она, не мешкая, ступила на лунную тропинку и побежала прямо в небо, к луне и звездам, где, нежно улыбаясь, ждал ее верный Андрей...
Вернувшись, Влад застал Алину уже полностью одетой (старые джинсовые шорты и выгоревшая на солнце футболка), от скуки задумчиво наблюдающей за облаками. Он опустился рядом - девушка, казалось, даже не заметила этого, и вслед за ней поднял
взгляд вверх. НЛО она там увидела, что ли? Друг за другом послушным овечьим стадом плыли пушистые облака. И Влад бессознательно позволил себе на мгновение расслабиться и отдаться их величественному полету. Бездонная голубизна небес, будто водоворот, подхватила его и понесла куда-то в глубину, даруя покой и безмятежность...
-Машенька, милая... вот мы и встретились, родная...
Счастливая улыбка озарила ее лицо.
Андрей поднес ее руку к губам и, внезапно не сдержавшись, ласково привлек ее к себе. Глаза закрылись и не было сил остановить бесконечно долгий поцелуй...
Ресницы Алины внезапно распахнулись и она испуганно отстранилась от Влада. Но он все же быстрее пришел в себя:
-Прости, я... не знаю, что на меня нашло...
-Н-ничего... Я...тоже не поняла, что со мной... Будто это была и не я...
-Алина, наверное, я сошел с ума, но... наверное, это солнечный удар... Прости, но я видел не тебя... И сам я был вовсе не собой... А сейчас мне кажется, что я вижу ее опять... И она как две капли воды похожа на тебя...
Девушка внезапно обернулась к нему, и лицо ее было безмятежно -счастливым:
-Андрейка, а у тебя все такие же изумрудные глаза...
Нет, теперь не то время,
Нет, теперь не то небо,
Когда можно было просто улыбаться.
"Агата Кристи"
